А.С. Холдоенко

Специалист по правовым услугам ЗАО «БЭФЛ»

Журнал Акционерное общество: вопросы корпоративного управления, №2 (117), февраль 2014г.

Институт недействительности сделок является одним из самых динамичных и широко применяемых в корпоративных отношениях, что влечет необходимость своевременного учета изменений законодательства и тенденций судебной практики. Данный вопрос становится особенно актуальным в связи с ведущейся комплексной реформой гражданского законодательства. В частности, существенные новации в правила о недействительности сделок введены Федеральным законом от 07.05.2013 г. № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее также — Федеральный закон № 100-ФЗ). Новые правила применяются к сделкам, совершенным после 1 сентября 2013 года.

Общая тенденция изменений направлена на развитие принципа добросовестности, который был закреплен с принятием первого пакета поправок (ФЗ от 30.12.2012 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» ст. 1 дополнена пунктом 4, устанавливающим, что «никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения»), и стабилизацию гражданского оборота. Налицо стремление законодателя искоренить произвольный отказ от невыгодных сделок со стороны недобросовестных контрагентов, безосновательное оспаривание договоров по формальным основаниям в качестве инструмента корпоративной борьбы.

Сложившаяся ранее система регулирования существенно изменена: сужен перечень оснований ничтожности сделок (по общему правилу сделки, совершенные с нарушением требований закона, теперь становятся оспоримыми, а не ничтожными, как ранее); увеличен круг обстоятельств, которые необходимо доказать для признания сделки недействительной; сокращен состав лиц, которые вправе оспорить сделку; наложен запрет на оспаривание сделок при отсутствии реального нарушения прав и охраняемых законом интересов истца; введено ограничение на оспаривание сделки стороной, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки; установлен максимальный порог срока исковой давности, принят ряд других существенных нововведений.

Все это и многие другие нововведения позволят более широко применять меры гражданско-правовой защиты от недобросовестных действий участников гражданского оборота и будут способствовать сохранению в силе совершенных сделок.

В то же время завершение реформы, безусловно, потребует существенного обновления других отраслей действующего законодательства и сложившейся судебной практики. Уже на текущем этапе все это вызывает целый ряд практических вопросов, с которыми неизбежно столкнутся юристы в ходе применения новых правил.

Итак, остановимся на ключевых изменениях, коснувшихся правового регулирования недействительности сделок.

Общие положения о недействительности сделок

Коренным образом пересмотрены общие положения о недействительности сделок.

Новая редакция ст. 168 ГК РФ устанавливает презумпцию оспоримости сделок, совершенных с нарушением требований закона или иного правового акта.

Обновленный ГК РФ сохраняет традиционное деление недействительных сделок на оспоримые (т. е. недействительные в силу признания их таковыми судом) и ничтожные (т. е. недействительные независимо от такого признания). Однако существенным изменениям подвержены основания признания сделок недействительными.

Как мы помним, до принятия анализируемых поправок сделка, совершенная с нарушением требований закона или иного правового акта, признавалась ничтожной, если законом не предусмотрено, что такая сделка является оспоримой. Федеральным законом № 100-ФЗ введено противоположное правило: теперь сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта по общему правилу является оспоримой, если из закона прямо не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Данная новелла во многом является рациональной и продиктована существующими реалиями. Для отечественной правоприменительной практики характерно обилие споров, в которых сторона, не желающая сохранять силу сделки, ссылается на какой-либо формальный дефект, заложенный при ее заключении, и признает сделку недействительной, от чего страдает другая сторона (зачастую добросовестно исполнившая свои обязательства по спорной сделке).

Показательным в данном контексте является дело, вынесенное на рассмотрение Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, предметом которого стало требование заемщика, получившего и принявшего исполнение от кредитора, но не исполнившего свои обязательства по возврату кредита и уплате процентов, о признании кредитной сделки недействительной из-за порока формы. Такое требование заемщика ВАС РФ квалифицировал на основании п. 1 ст. 10 ГК РФ как злоупотребление правом (Постановление Президиума ВАС РФ от 13.12.2011 г. № 10473/11).

Теперь введение презумпции оспоримости не позволит недобросовестным участникам гражданского оборота извлечь выгоду в результате признания сделки недействительной по формальным основаниям и существенно затруднит необоснованное оспаривание сделок. Однако не следует делать поспешных выводов о том, что все сделки, совершенные с нарушением императивных норм закона, автоматически переходят в разряд оспоримых.

По новым правилам ничтожными будут считаться сделки в следующих случаях:

1. если ничтожность сделки специально предусмотрена законом в качестве последствия нарушения (например, для сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ); мнимых и притворных сделок (ст. 170 ГК РФ); сделок, совершенных с нарушением запрета или ограничения распоряжения имуществом, вытекающих из закона (ст. 174.1 ГК РФ) и др.);
2. если сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта при этом посягает на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц (например, сделки, заключенные без проведения торгов, когда их проведение обязательно в силу закона, посягают на права и охраняемые законом интересы неопределенного круга потенциальных участников сделки; перевод долга, совершенный без согласия кредитора, нарушает права и охраняемые законом интересы последнего и т. п.).

Полагаем, что именно последнее правило может вызвать серьезные сложности в правоприменении. Ведь большинство императивных правовых норм прямо не устанавливает правовых последствий (в виде ничтожности или оспоримости) для сделок, совершенных с их нарушением. А поэтому для целей квалификации сделки как оспоримой или ничтожной в каждом конкретном случае придется устанавливать, посягает ли спорная сделка на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Отметим, что данный вопрос является отнюдь не праздным, ведь от его решения зависит круг лиц, которые могут оспорить сделку, сроки исковой давности и ряд других немаловажных обстоятельств.

При этом каких-либо правовых дефиниций или четких критериев, которые бы позволили осуществлять такое разграничение, законодательно не установлено. В силу чего решение данного вопроса в каждом конкретном случае будет во многом зависеть от судейского усмотрения, что, безусловно, не является сильной стороной рассматриваемой новеллы.

И действительно, зачастую крайне сложно однозначно оценить конкретную сделку на предмет взаимосвязи с интересами иных лиц, кроме участников сделки.

Так, Федеральным законом от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее также — закон об АО) установлены императивные требования к порядку одобрения крупных сделок и сделок с заинтересованностью. Очевидно, что нарушение таких требований при совершении сделок затрагивает не только интересы участников сделки, но и третьих лиц (в первую очередь, общества и его акционеров). Становятся ли такие сделки ничтожными по признаку посягательства на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц? Нет. Такие сделки по-прежнему являются оспоримыми, поскольку законом (п. 6 ст. 79, п. 1 ст. 84 ФЗ об АО) их недействительность прямо поставлена в зависимость от признания их таковыми судом по иску заинтересованных лиц. В данном случае закон лишь указывает на иное лицо (кроме участников сделки), которое вправе предъявить требование о признании оспоримой сделки недействительной.

Аналогичным образом следует квалифицировать большинство сделок, недействительность которых прямо установлена в качестве последствий нарушения императивных норм закона об АО. По-прежнему оспоримыми будут в частности:

- сделки реорганизуемого общества, совершенные с нарушением запрета или особого порядка совершения, установленного договором о слиянии/присоединении или решением о реорганизации общества в форме разделения/выделения/преобразования (п. 7 ст. 15 закона об АО);

- сделки, совершенные стороной акционерного соглашения в нарушение акционерного соглашения (п. 4 ст. 32.1 закона об АО);

- сделки, совершенные с нарушением порядка определения цены (денежной оценки) имущества, в случаях, когда в соответствии с законом об АО цена (денежная оценка) имущества, а также цена размещения или порядок ее определения либо цена выкупа эмиссионных ценных бумаг АО должны определяться исходя из их рыночной стоимости (п. 3 ст. 77 закона об АО).

Несколько сложнее обстоит ситуация с квалификацией недействительных сделок, совершенных с нарушением императивных норм в случаях, когда законом прямо не установлены последствия такого нарушения в виде их недействительности. В таких ситуациях в каждом конкретном случае суду надлежит определить круг лиц, интересы которых затрагиваются оспариваемой сделкой.

Так, ст. 73 закона об АО накладывает запрет на приобретение акционерным обществом размещенных им обыкновенных акций, если на момент их приобретения общество отвечает признакам несостоятельности (банкротства) или указанные признаки появятся в результате приобретения этих акций. Последствия нарушения данного запрета прямо не установлены законом. Полагаем, что сделка, совершенная с нарушением указанного правила, будет ничтожной, поскольку затрагивает не только интересы ее непосредственных участников, но также и кредиторов общества.

Рассмотрим другой пример. Закон (ст. 98 ГК РФ) запрещает акционерному обществу иметь в качестве единственного участника другое хозяйственное общество, состоящее из одного лица. Как квалифицировать сделку купли-продажи 100% акций акционерного общества, если приобретателем по договору выступает общество, состоящее из одного участника? Будут ли в данном случае применяться общие правила об оспоримости сделок, совершенных с нарушением закона? Полагаем, что в данном случае имеет место посягательство на публичные интересы[1] , а поэтому сделку следует считать ничтожной.

Практический интерес представляет также следующая ситуация. Ст. 27.6 ФЗ «Рынке ценных бумаг» установлен запрет на обращение (совершение сделок) с ценными бумагами до государственной регистрации их выпуска. Ранее сделки, совершенные с нарушением данной правовой нормы, на основании ст. 168 ГК РФ признавались судами ничтожными как нарушающие требования закона. Теперь квалификация таких сделок зависит от определения круга лиц, в чьих интересах установлено такое ограничение. Письмом ФКЦБ России от 26 апреля 1999 г. № ИБ-2171 разъяснено, что запрет, установленный ст. 27.6. ФЗ «О рынке ценных бумаг», направлен на защиту инвесторов от риска признания выпуска ценных бумаг несостоявшимся. При таких обстоятельствах сделки с акциями, нарушающие указанный запрет, не затрагивают интересов иных лиц, кроме сторон, и поэтому с 01.09.2013 г. являются оспоримыми.

Рассуждая о последствиях нарушения требований закона при совершении сделок, не следует забывать, что законом могут быть установлены иные последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Закон об АО в определенных случаях предоставляет обществу право приобретать размещенные им акции. Однако такие акции должны быть реализованы обществом по цене не ниже их рыночной стоимости не позднее чем через один год со дня перехода права собственности на выкупаемые акции к обществу. Удастся ли оспорить в суде сделку по продаже акционерным обществом собственных акций, совершенную с нарушением годичного срока? Такая сделка не может быть признана недействительной, поскольку законом (п. 6 ст. 76 закона об АО) установлены иные последствия нарушения: в данном случае общее собрание акционеров должно принять решение об уменьшении уставного капитала общества путем погашения указанных акций.

Введение презумпции оспоримости касается не только судебного оспаривания сделок. Данная новелла затрагивает и вопросы взаимодействия с государственными структурами, в частности с регистрирующими органами.

Как правило, регистрирующий орган (будь то Росреестр при регистрации сделок с недвижимостью или налоговый орган при внесении изменений в данные, содержащиеся в ЕГРЮЛ), усмотрев в документах, поданных на государственную регистрацию, нарушения императивных норм закона, отказывает в осуществлении регистрационных действий. При этом для подтверждения легитимности такого отказа не требовалось судебного акта, дающего оценку поданной на регистрацию сделки как недействительной: ведь по старым правилам сделка, совершенная с нарушением императивных норм, являлась ничтожной, т. е. недействительной независимо от такого признания. Теперь же круг ничтожных сделок существенно сужен, многие сделки, нарушающие требования закона, являются оспоримыми, т. е. для целей их неисполнения требуется констатация данного факта судом. При таких обстоятельствах регистрирующие органы лишаются формального основания для отказа в совершении регистрационных действий в отношении оспоримых сделок. Сложно спрогнозировать, как именно принятые новеллы повлияют на регистрационную практику, впрочем, автор не берет на себя смелость утверждать, что данные поправки позволят беспрепятственно регистрировать сделки, нарушающие требования закона.

Как мы видим, практическая квалификация многих составов недействительности корпоративных сделок не изменилась с введением презумпции оспоримости. Пожалуй, ключевым новшеством стал подход законодателя к обоснованию недействительности оспариваемых сделок, а также процедурные правила оспаривания сделок, о которых речь пойдет ниже.

Процедурные правила, касающиеся оспаривания сделок

Законодатель последовательно вносит изменения, направленные на ограничение случаев безосновательного оспаривания сделок по формальным основаниям. Значительным корректировкам подвержены также процедурные правила оспаривания сделок.

Существенное ограничен круг лиц, которые вправе оспорить сделки в судебном порядке.

Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено стороной сделки или иным лицом, указанным в законе. Для целей получения положительного результата разбирательства истцу придется обосновать перед судом не только формальное нарушение норм закона, но и тот факт, что оспариваемая сделка нарушает его права или охраняемые законом интересы, в том числе повлекла для него неблагоприятные последствия.

Ранее в случаях формального оспаривания сделок при отсутствии реального нарушения сделкой прав истца суды в целях пресечения такого рода исков вынуждены были прибегать к общим процессуальным нормам, в частности ст. 2 АПК РФ, которой установлено, что одной из задач судопроизводства в арбитражных судах является защита нарушенных или оспариваемых прав. Отсутствие нарушения прав истца оспариваемой сделкой на практике могло послужить основанием для отказа в удовлетворении требований. Теперь сложившийся в судебной практике подход прямо закреплен в Гражданском кодексе.

Требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки теперь по общему правилу вправе предъявить сторона сделки. Как мы помним, ранее такие требования могли быть предъявлены любым заинтересованным лицом. По новым правилам иные лица (кроме сторон) смогут предъявить иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки только в предусмотренных законом случаях [2].

Однако на практике у участников гражданского оборота нередко возникает объективная необходимость в установлении в судебном порядке факта недействительности ничтожной сделки без применения последствий ее недействительности.

Так, основой любого виндикационного иска будет судебный акт, признающий недействительной сделку по выбытию виндицируемого имущества из владения собственника.

Аналогичным образом защита прав акционера, со счета которого были неправомерно списаны акции и в результате цепочки сделок зачислены на счет другого лица (конечного приобретателя), потребует в первую очередь установления в судебном порядке недействительности первой сделки, на основании которой произошло списание акций со счета первоначального акционера. При этом последствием такого рода сделок будет не двусторонняя реституция, а возврат ценных бумаг в порядке их истребования, как это предусмотрено ст. 149.3 ГК РФ.

Для таких случаев п. 3 ст. 166 ГК РФ предусмотрено, что требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной.

Другим нововведением стало лишение судебной защиты лиц, одобривших оспариваемую сделку после ее заключения.

Так, обновленные положения об оспоримых сделках (абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ) устанавливают, что сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли. Данная новелла призвана защитить интересы добросовестной стороны, положившейся на заверения контрагента, действовавшего с намерениями исполнить оспоримую сделку.

В случае же признания судом оспоримой сделки недействительной лицо, которое знало или должно было знать об основаниях недействительности оспоримой сделки, после признания этой сделки недействительной не считается действовавшим добросовестно.

Принцип добросовестности получил развитие и в общей норме п. 5 ст. 166 ГК РФ (применимой как к оспоримым, так и ничтожным сделками), которым установлено, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки.

Законодателем намеренно использован оборот «заявление о недействительности сделки не имеет правового значения». Это сделано для того, чтобы была учтена также ситуация, когда лицо ссылается на недействительность ничтожной сделки в качестве ответчика (возражая против исковых требований, например, о взыскании долга по договору)[3] .

Введены ограничения относительно полномочий суда применять последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе.

Ранее суд был наделен правом в любом случае применять последствия недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе. Теперь же законодатель, посчитав, что требование о применении последствий недействительности сделок является субъективным правом заинтересованной стороны, ограничил право суда применять последствия недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе случаями, когда необходима защита публичных интересов или иными специально предусмотренными законом случаями.

Скорректированы положения ГК о сроках исковой давности по недействительным сделкам.

Как и прежде, срок исковой давности по требованиям в отношении ничтожных сделок составляет три года и по общему правилу исчисляется со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки. Ранее данное правило вызывало объективные сложности с оспариванием ничтожных сделок со стороны лиц, не являющихся сторонами сделки, поскольку такие лица не всегда осведомлены о совершении сделки, затрагивающей их права, что может повлечь пропуск срока исковой давности и лишение права на судебную защиту.

Данная проблема устранена с принятием поправок. Теперь для лиц, не являющихся стороной оспариваемой сделки, срок исковой давности исчисляется со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. В то же время в целях недопущения дестабилизации гражданского оборота установлен максимальный порог срока исковой давности по ничтожным сделкам: срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки.

Регулирование сроков исковой давности по оспоримым сделкам сохранено в неизменном виде. Такие сделки могут быть оспорены в течение одного года со дня, когда истец узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

Некоторые составы недействительных сделок

Сделки юридического лица, совершенные в противоречии с целями его деятельности (ст. 173)

Изменениям подвержены правила о недействительности сделок, совершенных юридическим лицом в противоречии с целями его деятельности. Из числа сделок, которые могут быть оспорены по правилам ст. 173 ГК РФ, исключены сделки, совершенные юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью. Также вместо старого правила о признании этой сделки недействительной по требованию государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, кодексом теперь установлена возможность признания ее недействительной по требованию лица, в интересах которого установлено такое ограничение целей деятельности юридического лица.

Сделки, совершенные без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления (ст. 173.1)

Кодекс дополнен новым (ст. 173.1) составом недействительности сделок, совершенных без необходимого в силу закона согласия.

Отметим, что данная новелла не несет в себе радикальных изменений. Последствия конкретных сделок, совершенных без необходимого в силу закона согласия, как правило, устанавливаются специальными нормами, которые в свою очередь предусматривают необходимость получения такого согласия. Так, последствия нарушения порядка одобрения крупных сделок и сделок с заинтересованностью установлены специальными нормами закона об АО (п. 6 ст. 79, п. 1 ст. 84). Такие сделки, совершенные без надлежащего одобрения советом директоров, являются оспоримыми и могут быть признаны недействительными по иску общества или его акционера.

Статья 173.1 ГК РФ является общей нормой и имеет универсальный характер. Ее прямое применение возможно для случаев, когда последствия неполучения необходимого в силу закона согласия прямо не установлены законом (например, для сделки по переводу долга, совершенной без согласия кредитора).

Практический интерес в контексте данной статьи имеет вопрос о правовой природе сделок по продаже АО акций дочерних предприятий, совершенных без одобрения совета директоров.

Пп. 17.1 п. 1 ст. 65 закона об АО принятие решений об участии и о прекращении участия общества в других организациях по общему правилу отнесено к компетенции совета директоров. Каковы последствия совершения сделки при отсутствии такого решения?

Такие сделки не могут быть оспорены на основании ст. 174 ГК РФ как совершенные директором за пределами своих полномочий, поскольку такие ограничения предусмотрены не уставом, а законом (п. 1 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 мая 1998 г. № 9 «О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок»).

В тоже время специальные последствия (например, в виде оспоримости, как для крупных сделок и сделок с заинтересованностью) не предусмотрены законом об АО. При таких обстоятельствах надлежит руководствоваться общими нормами гражданского законодательства.

Сформировавшаяся на уровне Президиума ВАС РФ практика до настоящего времени не позволяла акционерам вернуть проданные без одобрения совета директоров пакеты акций дочерних предприятий (см., например, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 27 апреля 2010 г. № 18067/09, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 июля 2011 г. № 5256/11). Вопреки императивным нормам законодательства Президиум ВАС прочно закрепил на практике подход, который не допускал признания таких сделок ничтожными, ссылаясь на то, что закон прямо не предусматривает таких последствий нарушения требований пп. 17.1 п. 1 ст. 65 закона об акционерных обществах, как признание недействительной сделки, совершенной без одобрения совета директоров.

Будем надеяться, что появление общей нормы, закрепленной в ст. 173.1 ГК РФ, позволит обществу и его акционерам защитить свои права путем признания сделок с акциями дочерних предприятий, совершенных без согласования с советом директоров, недействительными.

При этом отметим, что ст. 173.1 не дает сделкам, совершенным без необходимого согласия, заранее определенную квалификацию в виде ничтожности или оспоримости. По общему правилу такие сделки являются оспоримыми. Однако из закона может также следовать и ничтожность таких сделок.

В развитие принципа добросовестности данная норма (п. 3) лишает лицо, давшее необходимое в силу закона согласие на совершение сделки, права оспаривать ее по основанию, о котором это лицо знало или должно было знать в момент выражения согласия.

Сделки, совершенные представителем или органом юридического лица с нарушением условий осуществления полномочий или интересов юридического лица (ст. 174)

Расширена сфера действия ст. 174 ГК РФ. Теперь недействительными можно признать сделки с превышением полномочий, совершенные не только органами юридического лица, но также и руководителями филиалов и представительств. Соответственно дополнен и перечень документов, которыми ограничиваются полномочия названных лиц: теперь помимо договора или учредительных документов в него включены также положение о филиале или представительстве юридического лица, а также иные регулирующие его деятельность документы.

Самостоятельным основанием оспаривания сделки установлено грубое нарушение интересов представляемого. Такая сделка может быть оспорена в случае, если другая сторона сделки знала или должна была знать о явном ущербе для контрагента либо имели место обстоятельства, которые свидетельствовали о сговоре либо об иных совместных действиях представителя или органа юридического лица и другой стороны сделки в ущерб интересам представляемого или интересам юридического лица.

Сделки в отношении имущества, распоряжение которым запрещено или ограничено (ст. 174.1)

В ГК РФ вводится общая норма, устанавливающая ничтожность сделок, совершенных с нарушением законодательного запрета (ограничения) по распоряжению имуществом. К таким сделкам, в частности, относятся сделки, совершенные с нарушением законодательства о несостоятельности (банкротстве).

При этом сделка, нарушающая запрет, наложенный в судебном или ином установленном законом порядке в пользу кредитора или иного лица, не препятствует реализации обеспеченных запретом прав указанного лица, кроме случаев, когда приобретатель имущества не знал и не должен был знать о таком запрете, то есть действовал добросовестно.

Сделки, совершенные под влиянием существенного заблуждения (ст. 178)

Детализированы правила о последствиях сделок, совершенных под влиянием существенного заблуждения. Такие сделки могут быть признаны недействительными по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения, в случае, если заблуждение было настолько существенным, что эта сторона, разумно и объективно оценивая ситуацию, не совершила бы сделку, если бы знала о действительном положении дел.

Обновленная редакция ст. 178 ГК РФ приводит примерный перечень случаев, когда заблуждение предполагается достаточно существенным. К таким случаям отнесены, в частности: очевидные оговорки, описки, опечатки; заблуждение стороны относительно предмета, природы сделки, лица, с которым она вступает в сделку, или лица, связанного со сделкой; заблуждение относительно обстоятельства, которое сторона упоминает в своем волеизъявлении или из наличия которого она с очевидностью для другой стороны исходит, совершая сделку.

Применительно к корпоративным правоотношениям, мы надеемся, что данная новелла позволит инвесторам должным образом защитить свои интересы при приобретении акций путем установления гарантий финансового состояния общества, акции которого приобретаются.

Принимая решение о приобретении акций, инвестор ориентируется на определенную информацию о финансовом состоянии общества (размер кредиторской задолженности, стоимость активов, состав имущества и пр.). Несоответствие данной информации действительности может существенно снижать рыночную стоимость акций, возможность использовать предмет сделки по назначению, а также уменьшить финансовую привлекательность сделки, что в значительной степени лишает покупателя того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора.

Однако до принятия анализируемых поправок в случае недостоверности представленной информации о финансовом состоянии эмитента инвесторы фактически были лишены возможности воспользоваться такими гарантиями путем оспаривания в судебном порядке сделки по приобретению акций или применения к продавцу мер гражданско-правовой ответственности (например, в виде уменьшения покупной цены).

Положительная практика по данному вопросу практически отсутствовала. Рассматривая дела подобного рода, суды, как правило, отклоняли доводы покупателей и отказывали в признании сделок недействительными по ст. 178 ГК РФ. В одних случаях суды связывали заблуждение покупателя с мотивами сделки (см., например, Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 13 января 2005 г. № КГ-А40/12302-04). В других — считали, что свойства предмета сделки соответствуют договору, но не соответствуют намерениям (представлениям) покупателя относительно него, а недостоверная или неполная информация о предмете сделки не может снизить возможность использования предмета (пакета акций) по назначению (см., например, Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 28 июня 2004 г. № А56-26316/03). В любом случае отстоять свои интересы инвестору было крайне затруднительно.

Надеемся, что установление более четких критериев существенности заблуждения (в частности, относительно обстоятельств, которые стороны упоминают в своем волеизъявлении при вступлении в сделку) позволит связать финансовое положение эмитента с качественными характеристиками акций, которые в обороте рассматриваются как существенные, и принудит продавцов отвечать за обстоятельства, уменьшающие стоимость акций.

Сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств (ст. 179)

Подвержено изменениям правовое регулирование сделок, совершенных под влиянием обмана (в том числе при намеренном умолчании об обстоятельствах, о которых добросовестный контрагент должен был сообщить), насилия, угрозы, а также кабальных сделок. Исключены конфискационные санкции по данным сделкам. Помимо возврата полученного по сделке предусмотрена обязанность контрагента возместить причиненные потерпевшему убытки. Уточняется, что сделка, совершенная под влиянием обмана со стороны третьего лица, может быть признана недействительной, если контрагент знал или должен был знать об обмане.

Таким образом, рассмотренные новеллы объективно способствуют решению многих практических дилемм, возникающих в практике корпоративных споров, задают новые тенденции правоотношений между участниками гражданского оборота, ориентируют стороны на добросовестное поведение при вступлении в сделки. С другой стороны, многие вопросы остаются неурегулированными, что оставляет простор для нормотворчества и формирования новых подходов в судебной практике.

---

[1]Указанный запрет служит своего рода гарантией защиты участников гражданского оборота от различных схем, направленных на уклонение учредителей (участников) общества от ответственности, например, при его банкротстве (ст. 56 ГК РФ), или на уклонение материнского общества от ответственности по долгам дочернего (ст. 105 ГК РФ).

[2] Один из таких случаев установлен ст. 7 закона РФ «О налоговых органах Российской Федерации», согласно которой налоговые органы вправе предъявлять в суде и арбитражном суде иски о признании сделок недействительными и взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам.

[3] Пояснительная записка к проекту федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации».

Вернуться к списку