Интерфакс, 27 декабря 2010 года

Засуха-2010 привела к падению сельхозпроизводства почти на 10%. Государство выделило миллиарды на преодоление последствий и ввело эмбарго на экспорт зерна. Но не у всех экспертов принимаемые решения получили одобрение

Москва. 27 декабря. FINMARKET.RU – После кризисного 2009 года, который российский АПК пережил относительно успешно и, в отличие от других отраслей, даже смог добиться небольшого роста, казалось, что и в 2010 году «аграрный локомотив» сохранит набранный темп. Однако этого не случилось.

Жестокая засуха, которой, как утверждают специалисты, не было в России последние 130 лет, не только остановила это движение, но и отбросила отрасль назад. В этом году падение сельхозпроизводства в стране оценивается почти в 10%.

То, что не удалось финансовому кризису, оказалось под силу природной стихии.

По данным Минсельхоза, засуха в этом году поразила 43 региона страны. Посевы погибли на 13,3 млн га, что составляет 30% от площади посевов в регионах-погорельцах и 17% от общей посевной площади. От засухи пострадали 25 тыс. хозяйств, прямой ущерб составил почти 42 млрд рублей.

Урожай зерна снизился до 60,3 млн тонн против 97 млн тонн в 2009 году. Это не только негативно отразилось на растениеводстве, но и «потянуло» за собой животноводство, которое может остаться на голодном пайке.

Головокружение от прошлых успехов?

В начале года ничто не предвещало такой беды. То ли от головокружения от успехов, то ли от неверия в коварство природы, Минсельхоз в апреле прогнозировал урожай зерна на 2010 год в 97 млн тонн. В мае, когда появились первые осторожные сообщения о засухе, прогноз был снижен до 90 млн тонн и держался довольно длительное время. Хотя в июне некоторые регионы уже с уверенностью заявляли, что потеряют немало зерна из-за засухи.

Кстати, и американские специалисты, прогнозы которых часто берутся за образец, также не смогли предусмотреть последствий того, что начинала творить на российских просторах раскаленная «небесная сковородка»: в июне Минсельхоз США прогнозировал урожай зерна в России в объеме 91,9 млн тонн.

А в это время в Тамбовской области на поля уже «утомленного солнцем» овса и пожухлой кукурузы начали выгонять скот – не пропадать же добру…

И только в сентябре, когда многое уже стало предельно ясно, появились более или менее адекватные прогнозы валового сбора зерна. Исходили они от Росгидромета и составляли 61-63 млн тонн.

«Пожарные» меры

Надо отдать должное правительству, которое в этой ситуации действовало как оперативное пожарное подразделение – причем не только по отношению к реальным и небывалым лесным пожарам. Правительственная казна была открыта и для поддержки тех, у кого поля, в которые было вложено немало средств в надежде на будущий урожай, превратились в выжженную пустыню.

В этих условиях государство не поскупилось и выделило 35 млрд рублей на преодоление последствий засухи – 25 млрд рублей бюджетных кредитов на закупку кормов, семян, удобрений и горючего и 10 млрд рублей дотаций, которые направляются на покрытие прямого ущерба.

Кроме того, было принято решение о субсидировании пролонгированных трехлетних и краткосрочных кредитов, установлен льготный тариф на перевозку зерна в пострадавшие от засухи регионы.

Но вот воспользоваться этой помощью погорельцы смогли далеко не сразу. Региональные власти действовали без излишней расторопности, не упуская возможность завысить размер ущерба, чтобы «под засуху» побольше «выбить» государственных средств. На одном из первых заседаний специально созданной правительством рабочей группы Елена Скрынник уличила в такой попытке руководство Самарской области. По ее словам, область заявила о том, что ущерб от засухи составляет 7 млрд рублей, документы представила на 2,6 млрд рублей, а экспертиза подтвердила только 1,7 млрд рублей.

По данным Минсельхоза, практически все бюджетные кредиты были переведены в регионы еще до 15 августа, но в хозяйства первые деньги пошли только 27 сентября, то есть почти через полтора месяца. И то только после того, как региональные власти получили нескольких солидных «пинков» из высоких кабинетов.

Вопрос оказался настолько серьезен, что был поднят на уровень премьера. В конце ноября В.Путин жестко раскритиковал руководителей регионов, в которых средства, выделенные государством на поддержку сельхозпроизводителей, не дошли до адресатов, и назвал их поведение безответственным или непрофессиональным.

«По имеющимся справкам, а их у меня достаточно, по некоторым разделам поддержки «ноль» стоит до сих пор. Получается, что деньги правительство выделило, а аграрии из-за непонятных действий региональных властей поддержку до сих пор не получили», – сказал В.Путин.

И все-таки, несмотря на небольшой урожай, дефицита зерна в стране не будет, утверждают и чиновники, отвечающие за продовольственную безопасность, и многие эксперты. В стране есть неплохие переходящие запасы. И хотя их оценки расходятся от 21 млн до 26 млн тонн, этого вполне достаточно, чтобы нормально дожить до нового урожая. Кстати, расходятся и оценки годовых потребностей России в зерне – от 72 млн до 78 млн тонн. А в Зерновом союзе не исключают, что в этом сезоне потребуется и того меньше – 67 – 68 млн тонн.

В чем все едины, так это в оценке запасов интервенционного фонда зерна – 9,5 млн тонн, из которых чуть больше 3 млн тонн – фуражное.

Интервенционный фонд: продать нельзя хранить

Ситуация, сложившаяся в этом году вокруг интервенционного фонда, который государство создало для регулирования рынка зерна, показала, что нередко российская нерасторопность в выполнении принимаемых решений может идти на пользу.

В начале года первый вице-премьер РФ Виктор Зубков резко критиковал «Объединенную зерновую компанию» (госагент по распоряжению зерном интервенционного фонда) за то, что она медлит с продажей зерна.

«К 1 января (2010 года) обещали продать 250 – 500 тыс. тонн, но только 2 февраля внесли в правительство проект постановления о стимулировании реализации этого зерна», – укорял ОЗК В.Зубков на февральским совещании по вопросу о состоянии рынка зерна, призывая компанию «оперативно готовить контракты».

Предполагалось, что зерно интервенционного фонда будет отправлено на экспорт.

Но засуха вмешалась и в этот процесс. Оказалось, что интервенционный запас не только совершенно не тянет карман, но и очень кстати при низком урожае и взлетевших на этом фоне ценах на зерно. Причем больше всего подорожал фураж.

По данным ООО «ПроЗерно», в начале сентября произошло то, чего никогда не было – ячмень стал дороже продовольственной пшеницы, его цена к 10 сентября достигла исторического уровня в 6 тыс. рублей за тонну, в то время как фуражная пшеница стоила 5395 рублей, продовольственная 3-го класса – 5855 рублей за тонну.

К 10 декабря ценовой разрыв увеличился – ячмень подорожал до 8265 рублей за тонну, продовольственная пшеница – до 7230 рублей. Фуражная пшеница стала почти на 1,6 тыс. рублей дороже.

И все сразу заговорили о том, как хорошо, что интервенционный фонд сберегли, несмотря на ежемесячные расходы на его хранение в сумме до 1 млрд рублей… И никто больше не укорял ОЗК в нерасторопности…

Однако, судя по последним событиям, в правительственных кругах не было, и до сих пор нет единого мнения по поводу того, как распорядиться имеющимися запасами. Замминистра экономического развития Андрей Клепач призвал к проведению точечных товарных интервенций на рынке зерна еще до Нового года. Министр сельского хозяйства Елена Скрынник утверждала, что раньше весны 2011 года этого делать не следует.

Об этом она, кстати, заявила и вечером 15 декабря на заседании Международного агробизнесклуба. А 16 декабря в ходе "прямой линии" с россиянами В.Путин сообщил, что накануне ночью подписал два распоряжения о распределении зерна из интервенционного фонда для поддержки животноводства и поставки продовольственного зерна в Москву, Санкт-Петербург, Московскую и Ленинградскую области.

Правда, речь идет пока о распределении лишь 1,3 млн тонн зерна. Но в этой ситуации тревожит другое – каков же механизм принятия решений, если вечером заявляется одно, а на утро происходит другое?

Тем не менее, ряд аналитиков по-прежнему считают, что вполне логично начинать интервенции не ранее марта-апреля. «В момент наиболее высокого ценового напряжения», – уточняет аналитик УК «Финам Менеджмент» Максим Клягин, добавляя, что «эффект от этого в целом будет позитивным».

ОЗК: когда руки связаны

Между тем, пока идут дебаты вокруг фонда, зерно в нем постепенно теряет качество, несмотря на то, что, как сообщил генеральный директор ОЗК Сергей Левин, компания в этом году «проводит большую работу по обеспечению сохранности государственного зерна», привлекая к ней даже силовые структуры.

Так, в ходе проверки 670 тыс. тонн зерна, хранящегося на 22 элеваторах Волгоградской области, 20 тыс. тонн оказалось зараженными вредителями.

Заключения по результатам проверок направлены в прокуратуру Волгоградской области. По поводу работы трех элеваторов и одного хлебоприемного пункта возбуждены производства об административном правонарушении.

Как сообщил С.Левин, в этом году компания провела более 1,8 тыс. проверок сохранности зерна интервенционного фонда и выявила более 870 нарушений условий хранения. В первую очередь они были связаны с неудовлетворительным состоянием хранилищ – с протекающими крышами, неработающими сигнализациями и лабораториями. Практически все эти нарушения устранены, добавил он.

По словам С.Левина, в 2010 году компания полностью обновила все методики работы с интервенционным фондом, отказалась от услуг сторонних организаций и начала проверки собственными силами. Число выявленных нарушений по сравнению с 2009 годом сократилось почти вдвое. «Но это не потому, что мы хуже проверяем, наоборот, проверяем более тщательно, и многие хранители зерна понимают, что легче обеспечить сохранность, чем напрашиваться на неприятности», – сказал он.

В то же время С.Левин считает, что сегодняшнее положение ОЗК не позволяет ей в полную силу решать поставленные задачи, в том числе и по сохранности зерна. «Проблемы связаны с несовершенством нормативной базы, – пояснил он – Необходимо, чтобы полномочия ОЗК позволяли нам, в первую очередь, оперативно перемещать и реализовывать зерно интервенционного фонда с предприятий-банкротов или с предприятий, многократно нарушающих условия хранения».

Кроме того, необходимо получить право на самостоятельный отбор элеваторов-хранителей «с тем, чтобы более тщательно учитывать их технические возможности по хранению и зерна и их историю - то, насколько они добросовестно относились к хранению зерна раньше».

«Нам достаточно сильно связывает руки то, что элеваторы отбирают одни, а за сохранность зерна на них спрашивают с других», – заявил глава ОЗК.

С.Левин сообщил, что компания уже направила свои предложения по расширению полномочий в Минсельхоз и в правительство. «Надеюсь, они будут поддержаны», – рассчитывает он.

Зерновое эмбарго: защита рынка или испуг чиновников

Низкий урожай зерна в этом году поставил крест на планах России закрепиться на достойном месте среди экспортеров зерна – по итогам минувшего 2009/2010 сельхозгода страна вошла в тройку ведущих экспортеров пшеницы и муки и в четверку основных поставщиков ячменя. Экспорт зерна и продуктов его переработки формировал более 40% российского агропродовольственного экспорта.

Но резкий рост цен подтолкнул власти к решению запретить экспорт зерна. Он начал действовать с 15 августа 2010 года. Сначала срок «зернового эмбарго» был установлен до 31 декабря 2010 года, затем продлен до 1 июля 2011 года.

Оценки аналитиков по поводу этого решения были полярны – от «адекватного решения» до «шока». И даже прошедшее после этого время не примирило их, не сгладило позиции.

Как считает генеральный директор Института конъюнктуры аграрного рынка Дмитрий Рылько, введение запрета было неизбежно.

«Запрет отсрочил почти на полгода тот резкий рост цен, который произошел бы при его отсутствии, – заявил он. – Этот рост сопровождался бы локальными дефицитами зерна на европейской территории России, и цена не некоторые виды зерна сейчас бы была выше на 1,5 – 2 тыс. рублей за тонну».

По его словам, ценовая ситуация на рынке свидетельствует о том, что, «поддерживая введение запрета, мы не ошиблись в оценке напряженного зернового баланса».

Оправдывает введение запрета «в этом тяжелейшем для сельского хозяйства году» и председатель Комитета по аграрным вопросам Госдумы Валентин Денисов.

«Даже в условиях запрета после посещения регионов у меня возникает серьезная тревога по поводу того, что будет весной, – сказал он. – Я не исключаю, что некоторые из них в феврале-марте могут почувствовать дефицит зерна, хотя, конечно же, хотелось бы этого избежать».

«Не надо строить иллюзий по поводу того, что 2011 год будет лучше, оценки экспертов очень тревожные», – заявил В.Денисов.

«Введение эмбарго было оправданным, так как ситуация явно носила форс-мажорный характер, в том числе в статистическом плане – не было даже однозначного понимания, каким будет итоговый баланс», – соглашается Максим Клягин из «Финам Менеджмента».

«Вполне легитимным» назвал он и продление запрета до 1 июля 2011 года.

По его словам, запрет «позволил избежать формирования еще более неприятных ценовых дисбалансов на внутреннем рынке». «Другой вопрос – стоило, наверное, подойти к вопросу ограничений с учетом специфики разных сегментов рынка, но это заняло бы много времени, которого на тот момент, когда принимались решения, видимо, уже не было», – считает аналитик.

В то же время он отметил, что «зерновое эмбарго» негативно отразится на имидже России как торгового партнера. «В информационной сфере не было предпринято необходимых действий для смягчения неблагоприятного эффекта», – считает эксперт.

В момент принятия решения об эмбарго категорически против него высказался гендиректор ООО «ПроЗерно» Владимир Петриченко. Эту позицию он сохраняет и сейчас, заявляя, что все его опасения подтвердились.

«Это решение было принято напуганным чиновником, который не ведает, что творит, а потом будет долго расхлебывать последствия», – заявил он.

По его словам, решение было принято скоропалительно, без достаточно анализа и просчета последствий. «Неблаговидную роль сыграл и «статистический коктейль», когда сначала запасы зерна оценивались одним советником в 17 –18 млн тонн, урожай другим советником – в 59 млн тонн, а потребление Минсельхозом в 77 млн тонн. Сопоставьте эти цифры – и впереди замаячит голод, – сказал он. – Однако потом оказывается, что урожай будет несколько больше, Росстат «находит» где-то дополнительные запасы зерна в 26 – 28 млн тонн, а Минсельхоз начинает утверждать, что потребности ниже и составляют 72 млн тонн. Такой «коктейль» приводит только к расстройству желудка, что и произошло».

«Нельзя принимать решения скоропалительно, без консультаций с зерновиками, мукомолами, другими участниками рынка», – уверен В.Петриченко. Самым ярким подтверждением непродуманности ввода эмбарго было попадание в запретный список муки, а потом корректирующее постановление о частичном разрешении на вывоз по линии МЧС, Минобороны и гуманитарным поставкам, добавил он.

Как уже сообщалось, запрет позволил России сохранить порядка 12 млн тонн зерна. «Но для чего? Чтобы сгноить? – спрашивает В.Петриченко. – Дело в том, что на юге это именно и происходит». Южные регионы из-за проблем с африканской чумой свиней не могут оперативно продавать зерно. «Его надо подвергать тепловой обработке, но там сушилок столько нет, сколько требуется», – пояснил эксперт.

Объем невостребованного зерна в регионе Петриченко оценивает в 3 – 4 млн тонн. «Оно будет давить на урожай будущего года, который, по моим оценкам, будет хорошим, и это значит, что будут дополнительные потери уже нового урожая», – сказал он.

На трудности с транспортировкой зерна обращает внимание и Максим Клягин.

По его словам, «зерновое эмбарго» еще раз обострило имеющиеся в стране инфраструктурные проблемы. «На отдельных региональных рынках избыток предложения, конкурентоспособные цены, но оборот внутри страны затруднен как по техническим причинам, так и из-за высоких издержек, – отметил он. – В результате востребованный объем не попадает на другие рынки, где формируется очень высокий спрос. В итоге – явные ценовые дисбалансы, низкая эффективность собственно эмбарго».

Не отрицает напряженность ситуации на юге и Дмитрий Рылько. Но, тем не менее, он считает, что, «несмотря на проблему с вывозом зерна, цена там укрепляется».

Как считает Владимир Петриченко, последствия непродуманных решений будут откликаться для российского зернового рынка еще в течение двух-трех лет.

«Мы потеряли с таким трудом завоеванные мировые рынки, возвращаться на них придется с дисконтом, читай – с убытком», – сказал он. Хотя российское зерно было вполне конкурентоспособно с зерном из других стран, в том числе и с зерном основного конкурента – Франции. «В декабре 2009 года российская пшеница продавалась по $197 за тонну на условиях FOB, тогда как французская – по $187, – напомнил он. – Мы побеждали конкурентов не демпингом, как утверждали многие, а качеством товара. Теперь при возврате на мировой рынок придется занимать позицию ниже наших конкурентов, это закон рынка». «Запрет – стратегический проигрыш», – подчеркнул эксперт.

По словам В.Петриченко, ситуация на рынке зерна в настоящее время была бы лучше, если бы Россия продолжила экспорт зерна из южных регионов, дав крестьянам нормально заработать, а нехватку компенсировала импортом, например, из Казахстана и с Украины. «Мы и сейчас будем вынуждены импортировать зерно, но уже по более высоким «ценовым коридорам», поскольку наш уход с мирового рынка ограничил предложение на нем, а значит повысил цену», – считает он.

По его прогнозу, импорт может составить от 2,5 млн до 4 млн тонн, в зависимости от объемов и сроков товарных интервенций. Максим Клягин прогнозирует импорт в 3 – 5 млн тонн, добавляя, что речь идет, прежде всего, о фуражном зерне.

Что будет после 1 июля?

В ответе на этот вопрос эксперты также оказались по разные стороны баррикад.

«Очень сложный вопрос, но надо будет учесть очень широкий спектр факторов, прежде всего, ситуацию на юге России во второй половине сезона», – считает Дмитрий Рылько. Решение может быть принято к концу второй половины сезона (конец июня 2011 года), отметил он.

Глава ИКАР не исключает, что запрет может быть пролонгирован еще на какой-то срок. «Это возможно», – сказал он, обосновав свою позицию опасениями по поводу урожая будущего года. «Озимые в рисковом состоянии, яровой сев под вопросом», – пояснил он.

По мнению В.Петриченко, запрет на экспорт зерна - ошибка, которую надо признать, чтобы в дальнейшем не повторять, а продлевать его после объявленного дэдлайна – «ошибка в квадрате».

Максим Клягин предполагает, что «открытие экспорта, видимо, произойдет ближе к завершению следующего сезона – не раньше, чем будет понятен баланс».

Только ли солнце виновато?

Но не только аномальная засуха стала причиной столь сложного положения, в котором оказался в этом году аграрный комплекс страны, и падения сельхозпроизводства.

Как считает директор Национального движения сберегающего земледелия Людмила Орлова, во многом засуха в России является рукотворной. «Причиной гибели урожая стали не только яркое солнце и жара, но и бессистемное использование почв, неумеренная распашка степей и вырубка лесов, развитие эрозии и разрушение структуры почв, в результате чего они перестали удерживать в себе атмосферную влагу, – заявила она. – Большие площади мелиорированных земель из-за неправильного орошения оказались засоленными или заболоченными и выпали из сельскохозяйственного производства».

«Основная наша беда – устаревшие аграрные технологии, засуха лишь усугубила ситуацию», – добавила она.

По словам Л.Орловой, в России необходимо сформировать государственную аграрную технологическую политику в растениеводстве. Она должна быть ориентирована на бережное отношение к почве и применение технологий, которые помогают эффективно бороться с засухой и эрозией, сохранять плодородие почвы. Она настаивает на том, чтобы раздел об этой политике был внесен в закон «О развитии сельского хозяйства» и госпрограмму развития сельского хозяйства.

«Колоссальных трат можно было бы избежать при использовании влаго- и ресурсосберегающих технологии – таких, как минимальная обработка почвы и особенно прямой посев, которые помогут аграриям пережить засушливые годы без больших потерь», – считает она.

Как отметила Л.Орлова, если сейчас льготные цены на горючее позволяют аграриям экономить до 5 млрд рублей, то при внедрении ресурсосберегающих технологий эта сумма может увеличиться почти до 30 млрд рублей в год.

«Этим летом в засушливых областях России стали служить молебны о ниспослании дождя, – напомнила она. – Но нам нужно не только уповать на Бога, но и самим принимать активные меры и перестать жить по принципу: пока гром не грянет, мужик не перекрестится».

Как показывает анализ, проведенный специалистами Российского зернового союза, от 60 до 80% потерь зерна в этом году связаны не с засухой, а с несовершенством технологий. По оценке президента союза Аркадия Злочевского, из-за засухи в этом году можно было потерять не более 10 млн тонн зерна, фактические же потери составили 37 млн тонн.

По мнению генерального директора аудиторско-консалтинговой компании BEFL Владислава Новоселова, проблема в том, что «на сегодня отрасль во многом зависит от позиции государства – как в части субсидий, дотаций, так и кредитной политики банков». «И многие, понимая это, совсем необоснованно перекладывают на государство, ответственность за свой бизнес, ждут от него помощи», – отметил он.

Как считает В. Новоселов, агробизнес практически ничего не делает для управления погодными рисками, не заботясь о ресурсо- и влагосберегающих технологиях, мелиорации. «Это не освоить за один день и требует колоссальных для рядового агрария инвестиций, но если подходить к сельскому хозяйству как бизнесу, то другого пути нет», – уверен он.

Поэтому, отметил он, «сегодня только «понимающая» позиция банков-кредиторов позволяет сдержать вал банкротств». «Из агробизнеса уходят «случайные» люди, которые без серьезных вложений в технологии, оборудование, персонал рассчитывали получить быстрый прирост капитала», – сказал он.

Эксперт также считает, что пока в России далеко не в полной степени используются возможности сельхозстрахования. «Но важно понимать, что ни одна страховая компания не готова будет принять этот риск на себя за символическую плату, – заявил он. – Аграриям, прежде всего, надо просить государство не о низких тарифах, а о четком, понятном и быстром механизме выплаты страховых возмещений, а также о том, чтобы оно контролировало соблюдение страховщиками установленных правил».

Как считают специалисты, проблема российского зернового производства также в том, что оно пока слабо ориентировано на инновационное развитие, на глубокую переработку зерна, на производство сухой клейковины, товарных сиропов, глюкозы, крахмала, которые могут использоваться в биотехнологии.

По их оценкам, емкость мирового рынка биотехнологических продуктов в настоящее время оценивается в $160 млрд и имеет тенденцию к росту. Но доля России на нем составляет пока менее 1%.

По мнению ученых, повторяемость засух в основных зернопроизводящих районах России к 2015 году может возрасти в полтора-два раза.

Вернуться к списку